Общероссийская общественно-государственная организация
«Мадам! Держите спину прямо!» Отрывок из романа
28 марта 2022
Автор Вера Машинская
Фото: pexels.com
Посвящается родной сестре моей бабушки - Людмиле Андреевне, фронтовому хирургу.
«Мадам! Походкой от бедра
Ступая медленно и плавно,
Пройдите в завтра из вчера
По пеплу бывшего пожара».
1 сентября 1939. Германия без объявления войны вторглась в пределы Польши. Последним беспрецедентно жестоким актом польской кампании была продолжительная бомбардировка Варшавы, где собрались к тому времени оказались тысячи беженцев.
Госпиталь развернули в старом здании уцелевшей от взрывов вечерней школы. В декабре уже начались морозы, топили плохо. Раненых, пока санитары из подручного материала сбивали полати и изготавливали носилки, приходилось размещать на соломе в одежде прямо на холодном полу. В небольшой комнате за столом, заваленным карточками вновь поступивших, на выписку выздоровевших, оформление умерших, сидела, кутавшись от холода в кружевную белую шаль, военный хирург госпиталя Людмила Андреевна Милошевич.
- Людмила Андреевна, опять раненых привезли, много тяжелых, а свободных мест совсем нет.
- А когда они были, Катюша? Подожди, я сейчас просмотрю карточки на выписку.
И вновь склонила голову над бумагами. Катюша присела в ожидании и глядя на прекрасную склоненную над бумагами голову подумала: «Всё-таки не зря её зовут мадам, я бы ещё добавила прекрасная мадам. Ни следа прожитых лет, ни бессонных ночей, одна красота с точёным профилем, шапкой искрящихся волос, ореховых глаз с длинными черными ресницами, а фигура — это отдельный разговор. Если я, женщина, не могу на неё смотреть без восхищения, то как же мужчины? Вон Олег Борисович потерял покой и сон. Да что он?! Весь госпиталь следит за ней с замиранием сердца».
- Катюша, Вы, о чем задумались?
- Да так, о разном…
- Я восемь карточек подготовила к выписке, вы ещё посмотрите у Олега Борисовича и Клавдии Ивановны: сколько у них на выписку. Нужно заказать машину для людей и приготовить все документы. Пусть Нина с Татьяной этим займутся…
- Хорошо. Людмила Андреевна — вот документы на вновь поступивших.
- Тяжелые есть?
- Есть.
- Тогда пойдемте смотреть.
Господи, ну зачем она выбрала эту профессию. Растерзанные тела, чужая боль и эти просящие глаза: «Помоги!»
На носилках лежал совсем юный мальчик, на щеках - мягкий пушок.
«Как он попал на фронт? Ему же не больше шестнадцати лет», - подумала Людмила Андреевна. Бинты насквозь пропитаны кровью, видно не легким был путь до госпиталя.
- Пулевое ранение в брюшную полость, - почему-то прошептала Катя.
Мальчик приоткрыл глаза, огромные, голубые.
«Нет, он в сознании, может успеем». И мальчик, как будто прочитав чужие мысли, лихорадочно схватил и сжал её руку, а потом быстро будто боясь опоздать, хриплым едва слышным голосом, начал шептать: «Доктор у меня мама и три сестрёнки, они совсем маленькие, а отец погиб сразу в 41-ом, а я сбежал на фронт. А мама она совсем одна, мы в Томске живем».
- Сибиряк, я тоже сибирячка, только из Омска. Меня зовут Людмила Андреевна. А ты пока не говори, помолчи, побереги силы.
Но он её не слышал: «Вы спасете меня, доктор? Мама-то как с девочками останется, их трое: Таня, Нина и Галя. Гале всего четыре годика, Тане восемь, а Нине шесть. А мама болеет. Но я не мог не уйти на фронт, вы понимаете?» Он говорил тихо, то открывая глаза, до краев наполненные горем и болью, то замолкая и теряя сознания.
И она, конечно, всё понимала и прошла через этот ужас войны тогда в Варшаве в тридцать девятом. Больно кольнуло сердце: «Ведь моей Власте тоже шесть лет. Как она там без меня? Вправе ли я была оставлять её одну уходя на фронт?»
Перед глазами вдруг всплыла счастливая картинка её семьи. Это было в то мирное время, когда все ещё были живы, а они с мужем так хотели девочку… И вот счастье! Ее поздний второй ребенок - маленькая дочь Власта. Как они радовались, новый дом строили для всей семьи, а потом пришли фашисты… Война, взрыв и… кучка пепла. Этот дом в Варшаве... он оказался роковым, в нём погибли при взрыве её сын, муж и его родители.
Зачем, зачем она вернулась в Россию, нет, в СССР? Что это тоска по Родине, или боль утраты любимых? Почему она бросила дочь и третий год на войне? Тогда в сорок первом, когда прогремели первые взрывы, она точно знала, что не может поступить иначе: имея три года обучения в медицинской академии и дополнительно закончив ускоренные медицинские курсы, ушла на фронт, оставив свою маленькую девочку своей сестре Александре в Омске.
Заныло сердце. Нет, не надо об этом думать – только душу бередить.
- Катя, быстро готовьте мальчика к операции, зовите Николая Александровича, и Вы будете нам ассистировать.
Катя подошла к следующим носилкам и вскрикнула.
- Что случилось Катя?
- Людмила Андреевна здесь мы уже не успеем помочь, всё…
- Это война, Катя, оформите все, как полагается.
И опять вечный вопрос, ну, почему в её дежурство? Почему не успела помочь? Машинально прошла дальше, осматривая вновь прибывших. Слава богу, этим двум тяжелым она сможет помочь, и они выживут, должны выжить. Голова предательски заболела и налилась свинцом, это совсем не вовремя, нужно провести операции и выстоять. Сколько она не спала? День, два, три, месяц? Врачей, а тем более хирургов, не хватало. Их госпиталь развернули недалеко от передовой линии фронта, и война не давала передышки, спать приходилось урывками, здесь же в госпитале.
Нужно быстрее идти в операционную, как там мальчик? Как его зовут? Голубоглазый и светловолосый, наверно, Сергей? Хорошо, что наша разведка у немцев обнаружила брошенный склад с медикаментами. И у них еще остались лекарства, бинты и инструменты. Как они были счастливы, когда разведчики доставили им этот дорогой трофей.
Серёжа, так она его назвала, уже лежал на операционном столе, и Катя постаралась сделать все для обезболивания. Наркоз начинал действовать, но он всё ещё обрывочно шептал о сестрёнках и маме.
Как быстро всё поменяла война. В тот день так ярко светило солнце, а она с дочерью осталась дома, потому что у маленькой златокудрой Власты заболело горлышко. Она помнила всё до мелочей, как они все вместе завтракали, потом провожали мужа и сына до машины. Смеялись, обнимались, целовались. Почему её сердце не почувствовало беду? Нет, нет, неправда! Оно тревожно кольнуло и даже заныло, но муж так крепко обнял её и прошептал на ушко, что очень, очень любит и… всё прошло. Да, да так было всегда, он обнимал её и наполнял счастьем… Они с сыном уже сели в машину, и вдруг муж вспомнил, что забыл документы и вернулся. «Плохая примета» -мелькнула глупая мысль в голове.
Он вышел из дома, увидев тревогу в её глазах, вновь нежно поцеловал их с дочерью, сказав, что не стоит волноваться они с сыном быстро вернутся, да ещё и бабушку с дедушкой захватят с собой, ещё раз обнял, прижал к себе и всё…
Её мальчику Велимиру было 16 лет, когда они погибли с отцом и родителями мужа в этой проклятой бомбежке. Он был таким же молодым, добрым, умным, красивым, а остался только пепел - опознавать было нечего. Опять заныло сердце, закружилась голова. Все, нужно взять себя в руки и успокоится…
- Николай Александрович, приступаем.
И опять кровь, боль. А что за наркоз – бедный мальчик только от боли потерял сознание. Как сложно бороться за жизнь. Господи, ну дай фляжку живой воды, и мы будем её беречь и всем раздавать по глоточку. О чем она думает?
- Катя зажим быстрее. Николай Александрович нужно почистить здесь, часть желудка удаляю, хорошо, что не ел перед боем.
Их движения и действия были отточены до автоматизма. Война подавала им бесконечный конвейер из раненых и убитых. Раненых - к ним на операционный стол, а убитых – куда-то свыше. В голове всегда была лишь одна мысль - успеть спасти.
- Ну все, кажется, спасли, накладывайте швы. Как его зовут?
- Сергей Иванишин, 18 лет, - тихо прошептала Катя.
«Всё-таки Серёжа, я угадала».
С этим именем многое было связано в её жизни, вернее в молодости. В такой далёкой молодости юной Людочке Емельяновой, одной из лучших учениц Омской женской гимназии…
Ну, наконец, всё позади, теперь зависит от него: организм молодой, справится и благополучно вернётся к маме и сестрёнкам.
- Катя, готовьте следующего с ранением в ногу, там гангрена, по-моему, начинается. Пригласите Бориса Петровича, одни мы не справимся, если придется ампутировать.
Вдруг сильная боль в затылке заставила её покачнуться. Опять боль, падение, невесомость, темнота. Как искра, в памяти высветились строки стихов о разбитой вазе и увядших розах, о прошедшей любви. Эти стихи на французском она читала в гимназии на выпускном. Видением из прошлого перед ней погибший двоюродный брат Михаил и его друг - художник Сергей. Он просит написать её портрет. Темнота. Опять яркий свет и вот уже её любимые сын Велимир и муж Мирослав идут, улыбаясь, ей на встречу. Сейчас они обнимут её и опять наступит счастье, вечное счастье. Сквозь пелену отдаленный крик Кати: «Что с Вами Людмила Андреевна?» И опять тьма, свет, а вот и коридор… «Неужели я умираю, а как-же моя маленькая Власта?..»
Очнувшись, она очень жалела, что не успела обнять своих любимых там…
